Со всех сторон надвигается темнота. Густая, высасывающая все хорошее из самых глубин души, не оставляя ничего позади себя. Впереди только мрак и ужас - больше уже просто ничего нет. Можно представить, что это только дурной сон, вот только отчего это липкое и противное ощущение никак не отпускает из своих цепких лапок? Можно решить, что это смерть, но что-то в глубине еще не до конца погасшего сознания подсказывает, что адские муки в этом мире еще не закончены. Быть может, он уже мертв, но тело его еще продолжает жить. Как ссохшееся с одной стороны яблоко: если посмотреть с одного ракурса можно еще считать его живым, заглянув с другого - пугаешься собственному решению. Кто он теперь? Живой труп? Чудовище?

Шинджи кажется, что он тонет. Погружается под воду с головой, захлебывается, ощущая воду в легких, безуспешно пытаясь вздохнуть. Вот только нельзя прекращать барахтаться и позволить волнам самим нести тело - это верная гибель. А так, так еще его сознание порой вырывается на поверхность, чтобы сделать спасительный глоток воздуха. Вот только для чего? Самому ему жить уже не хочется; все, что он любил, он уже потерял. И только где-то внутри теплится надежда, что еще не все кончено. Он еще верит в то, что сумеет встретиться с теми, кто погиб в эту ночь благодаря ему. Только бы с ними все было нормально. Только бы было все нормально с ней. Руки загребают прохладную воду, но она вся проходит мимо его пальцев, не позволяя ему всплыть. Ничего не осталось кроме боли; здесь и сейчас реальна только она.

Хирако еще слышит в ушах последние ее слова, и они вливаются в его уши жидким расплавленным свинцом, вколачиваются гвоздями в голову. Она звала его даже тогда, когда ее лицо украшала эта проклятая маска. Хиори не сдалась в своей борьбе и он тоже не должен. Хотя бы ради нее, чтобы просто убедиться, что она еще рядом. Он не должен оставить ее, но должен искупить свою вину. В конце концов это он и только он во всем один виноват. Не углядел за этим ублюдком Айзеном и погубил их всех своей невнимательностью. Чертов мальчишка обвел его вокруг пальца и отнял все, что капитан так любил. И сейчас нельзя позволить ему победить и так легко отдать в его руки то, что он желал получить. Надо сражаться вопреки всему, потому что сдаться просто не представляется возможным. Но признаться, так хочется, чтобы и эта последняя искра погасла. Тогда не останется совсем ничего: не будет воспоминаний, не будет чувств, мыслей и эмоций. Не будет ничего, останется только лишь пустота, несущая в себе покой и свободу от всего. Осталось только опустить руки и прекратить сопротивляться стихии, только опустить руки... Шинджи делает последний глоток воздуха, чудом вырываясь на поверхность и тонет, тонет, тонет в водах и только потом уже понимает, что это была кровь. Их кровь.

Хирако вырывается из цепких объятий кошмара. Крик, вырвавшийся из его горла, отскакивает от зеркальных стен комнаты и постепенно растворяется, теряя свою силу. Кругом него зеркала: кривые и перевернутые, искажающие самую суть происходящего. Зеркала окружают со всех сторон и ни одно из них не показывает реальности, все они лгут. Хирако бросается на стены, пытается их разбить, вот только лишь загадочным образом появляются порезы на его руках, но зеркала остаются целыми. В каждом из них он видит свое отражение и оно, улыбающееся, кривое, больше всего пугает. Хочется вырваться из этого ада, однако совсем не получается. Мерзкие улыбки, сутулые спины, руки, так знакомо спрятанные в рукава хаори. Безусловно, в каждом отражении он. Вот только совсем другой, будто все самое мерзкое его существо вырвалось наружу и было заключено за толстым стеклом.

Сердце колотится с бешеной скоростью. Шинджи невыносимо больно и страшно, вот только успокоиться он не может. Держать себя под контролем не выходит, хоть это так необходимо именно сейчас. Страх выматывает больше всего, не оставляя ничего за собой, выпивает все силы еще до боя, изматывая своего противника. А что делать, если противник ты сам? Едва Хирако осознал это, как буквально из зазеркалья вышел он сам. С кривой ухмылкой на руках, играющий собственным занпакто.
- Я вижу, ты понял. В этом мире сможет существовать только один из нас. И ты умрешь, Хирако Шинджи.
Отражение набрасывается, нанося игривый удар плашмя. Вот только клинок, прошедший вскользь, хоть и не должен был оставить раны, жжет болью. На зеркальный пол капает что-то алое, Шинджи от боли не чувствует собственной руки. Все кончено?